Изучая эволюцию теории нарциссизма, невозможно не остановиться на концепции инцестуозности, разработанную в 90-е годы французским психоаналитиком Полем-Клодом Ракамье.

В процессе клинической работы и сопутствующих ей наблюдений за больными с тяжелыми психопатологиями, в особенности, с шизофренией, Ракамье приходит к выводу, что причина болезни заключается не только в фиксировании влечений на себе и обеднении объектных отношений, но и в специфическом симбиотическом характере объектных отношений между больным и его ближайшим окружением.

Ракамье изучает особенности протекания Эдипова комплекса у психотических пациентов, который имеет свои особенности, его можно охарактеризовать скорее, как пре-Эдип или псевдо-Эдип. Этот препятствующий внутреннему развитию псевдо-Эдипов комплекс сопровождается особой инцестуозной атмосферой, в которой отсутствуют возможности для появления эдиповых фантазий, а, напротив, есть запреты на подобные желания.

Инцестуозность представляет собой особую атмосферу, которая блокирует возможности роста и развития психического пространства у ребенка, это инцест не фактический и совершенный, а «растворенный в воздухе». В этом инцестуозном семейном климате царит скрытое нарциссическое соблазнение, которое не проговаривается, не символизируется, не дает места для появления эдиповых фантазий.

Важно отметить, что понятие «инцестуозность» связано не только с нарциссическим соблазнением со стороны матери, первичной фигуры привязанности, которая создает с ребенком тесные симбиотические отношения, но и с особым типом протекания псевдо-Эдипова комплекса, которой Ракамье называет «ант-Эдип».

Ант-Эдип основан на «фантазмах-не-фантазмах», то есть на отсутствии желаний, чувств и фантазий по отношению к отцовской фигуре, к Третьему, который символизирует реальность и способен разделить диаду мать-дитя, внутри которой разрешение Эдипова комплекса невозможно.

Таким образом, существует два лица, два проявления инцестуозности – ант-Эдип и нарциссическое соблазнение. Крайне важно понимать, что патологическое инцестуозное нарциссическое соблазнение отличается от того нарциссического соблазнения, которое происходит в норме между матерью и младенцем в первые месяцы жизни.

По словам французского психоаналитика Сержа Лебовиси, на симбиотической стадии мать и ребенок взаимно соблазняют друг друга, они неразделимы, растворены друг в друге, между ними устанавливается сильнейшая эмоциональная связь, благодаря которой ребенок чувствует себя защищенным. Этот симбиоз, взаимное нарциссическое соблазнение и ощущение своего всемогущества необходимы младенцу для выживания, нормального развития, формирования психического аппарата и пространства для появления фантазий. В процессе движения по пути сепарации-индивидуации ребенок прощается с этим нарциссическим всемогуществом и переходит на следующую ступень психического развития.

Нарциссическое инцестуозное соблазнение базируется на тех же принципах, что и нормальное, жизненно необходимое для ребенка. Патология начинается тогда, когда симбиоз мешает внутреннему росту, блокирует развитие внутрипсихического пространства и выходит за разумные возрастные рамки. В случае сохранения подобного патологического симбиоза в отношениях с первичным объектом есть риск формирования пограничных структур, основанных на злокачественном нарциссизме.

В книге «Нарциссизм жизни, нарциссизм смерти» Андре Грин пишет, что в затянувшихся симбиотических отношениях нарциссизм трансформируется из защитного барьера в барьер, который ограждает нарциссическую пару от окружающего мира и внешней реальности. В этих патологических нарциссических отношениях нет места для третьего и нет границ, в них царит всемогущество, отрицается реальность, отец, который может разбить монаду, удаляется из жизни ребенка и из фантазий матери.

Таким образом, инцестуозные отношения матери и ребенка, в которых все смешано, в которых есть всемогущество, но нет места для фантазий, желаний, кастрации, сепарации и горя по потерям, не дают ребенку возможности разделиться с матерью и нормально развиваться.

В этом случае, инцестуозность и патологическую симбиотическую любовь, запрещающую сепарацию, можно рассматривать как запрет на жизнь. И, если Эдип символизирует влечение к жизни, то ант-Эдип, отвергающий разделение и сексуальные желания, представляет собой зависимость от матери, невозможность иметь отношения с третьим, и, в итоге - влечение к смерти.

В отличие от Эдипового комплекса, в ант-Эдипе нет триангуляции, отец исключен из этих отношений, конфликт имеет свою собственную специфику и центрируется вокруг стремления ребенка к первичному слиянию с одной стороны, и желанием сепарироваться от матери – с другой. Этимология термина «ант-Эдип» основывается не на частице «анти», а на слове «antécédent» (предыдущий), поскольку в ант-Эдипе отец исключен из процесса, а мать использует ребенка в своих целях, как собственное нарциссическое расширение, опираясь не на отца ребенка, а на предыдущие поколения, инвестируя в отношениях с ребенком фигуры своих предков, включая его в свою женскую линию и предавая ему не проговариваемые семейные тайны и травмы.

Поскольку в ант-Эдипе роль отца, его линия, отрицается, у ребенка складывается парадоксальное представление о своем происхождении – о самозачатии, о происхождении себя от «начала всех начал», от архаичной и всемогущественной материнской фигуры, либо от идеализированного предка по материнской линии, подобная патологическая концепция не дает возможность инвестировать фигуру отца и выстроить с ним отношения триангуляции.

Французский психоаналитик Пьер Жаме считает симбиотические отношения предпосылкой для возникновения психоза. Описывая симбиотические семьи, в которых царит инцестуозная атмосфера, в которых нет разницы полов и поколений, нет границ и дифференциации, в которых один включен в пространство другого, а семейные роли спутаны и смешаны, он предлагает образ матрешки.

В этой монаде-матрешке отсутствует триангуляция, все члены семьи связаны по горизонтальной линии через фигуру архаической матери-прародительницы. Ребенок, растущий в инцестуозном климате чувствует, что не имеет права на разделение, он является будто бы семейным фетишем, объектом для материнского сверх-инвестирования, смыслом ее существования, ее нарциссическим расширением, и, в силу этого, не имеет возможности для появления способности к символизации и проработке с помощью фантазмов своих желаний Эдипова уровня.

В симбиотических семьях роль отца стерта, функция отца, который устанавливает границы и следит за выполнением закона, нивелирована, комплекс кастрации, который представляет собой табу на инцест и перенаправляет влечения по направлению к другим объектам, не имеет возможности проявится в полной мере.

Таким образом, согласно Ракамье, симбиотические нарциссические отношения, в которых господствует запрет на разделение, блокируют развитие, поскольку в них нет места для проработки горя по потере идеализированного первичного объекта. В силу того, что ребёнок застревает в симбиозе и не переживает разделение, эта потеря отрицается и не ощущается.

В своих работах Ракамье наглядно демонстрирует тесную взаимосвязь между межпоколенческой передачей травматического опыта, нарциссической проблематикой, симбиотическими отношениями, инцестуозностью, патологическим переживанием горя, и показывает, каким образом эти факторы влияют на формирование психопатологии нарциссического спектра.